![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
slava6827 апреля 1986 года было воскресенье. Ярко светило солнце и было очень тепло. Мы собирались с родителями пойти в парк погулять. В 10:30 утра, когда мы уже почти выходили из квартиры, позвонил телефон и бабушка сказала, что дед умер.
Говорят, что в тот апрельский день очень хорошо ложился загар на кожу. Некоторые загорали даже залезая на крышу. А вечером сообщили по телевизору, что на Чернобыльской АЭС произошла маленькая незначительная авария. Ничего страшного. Но мне почему-то тогда сразу показалось, что это не совсем правда. Книжки про защиту от атомного взрыва были моими любимыми, все были перечитаны по несколько раз и выучены наизусть.
Потом мы узнали, что особенно хорошо "загорела" Перикса (это рядом, где я сейчас живу), там до сих пор не растут огурцы в открытом грунте. Вообще, с тех пор огурцы в открытом грунте не росли лет 10-15 в Тамбове и западной части области. Сначала растут, а потом, когда листьев становится 8-10, в один момент желтеют и засыхают.
На абсолютно большей части территории города Тамбова радиация не превышает допустимых концентраций безопасности (ДКб): от 9 до 18 мкр/час. Лишь на улицах и огородах поселка Строитель и села Донское обнаружены небольшие участки с несколько повышенным уровнем радиации – от 20 до 24 мкр/час. В Тамбовской области в 1986 году, до чернобыльской катастрофы, радиоактивный фон был равен 8,96 мкр/час. Начальник облгидрометеоцентра С. Дудник оценил естественный фон (норму) для нашей области после чернобыльской катастрофы в 12 мкр/час («Тамбовская правда», 3 ноября 1989 г.). Российские ученые-онкологи (см. книгу главного онколога Минздрава А. Чаклина «Проблема века») считают естественным фоном (нормой) около 10 мкр/час.
В самом Тамбове концентрация радиации имела тенденцию к возрастанию от 10-12 мкр/час до 15-16 мкр/час с запада на восток. На возвышенных участках города (район Телецентра) она была наименьшей, в пониженных районах (район ул. Набережной) – наибольшей, но нигде не превышала допустимых концентраций безопасности (начальник штаба гражданской обороны Мичуринска А. Красов в «Мичуринской правде» от 18 июля 1992 года называет допустимой нормой безопасности по нашей области – 25 мкр/час).
Пока рано делать выводы о причинах подобного размещения радиационного материала в городе, но в качестве очень приблизительного предположения его можно объяснить смещением радиоактивного материала со стоком дождевых вод в сторону Цны. Некоторые географы Тамбовского пединститута связывают упомянутое размещение радиоактивного материала в соответствии с розой ветров в районе Тамбова. Но оба предположения требуют долгой и тщательной проверки. Отсутствие специальной аппаратуры не позволило определить природу радиационного излучения на территории Тамбова.
Завтра очередная годовщина. Интересная статейка. Решил выделить её в отдельный пост:
Скоро люди забудут о Чернобыле. Забудут, так и не узнав, что там произошло. Ибо наши представления о «катастрофе века» неверны в самой основе. Истинную картину случившегося восстановили российские ученые. Их выводы беспощадны, как скальпель хирурга: настоящей катастрофой стала не авария на Чернобыльской АЭС, а последствия ее ликвидации.
От перегрева в нижней части активной зоны реактора лопаются 1659 труб, по которым под давлением в 70 атмосфер циркулирует вода, которая в виде пара подается потом на турбины электростанции. Возникает реактивная тяга, достаточная, чтобы всю активную зону реактора (топливо, графит, стержни-поглотители) вместе с крышкой, «Еленой», -- по массе более 5000 тонн -- приподнять над землей. Сам реактор начинает работать как ядерный реактивный двигатель (вот откуда перерезанные, будто сваркой, металлоконструкции), его швыряет под крышу, где он и взрывается. Взрыв -- ядерный по своей физической природе, но слишком «медленный» по сравнению со взрывом атомной бомбы, а потому с точки зрения мощности -- мизерный. Порядка 0,01 килотонны. Рушатся крыша и стены. Бетонные блоки сыплются в опростанную шахту реактора. Следом за ними падает крышка, «Елена». В эти секунды (секунду) на пульте слышат глухие удары, гаснет свет, потом вновь загорается (автономное аварийное освещение). Дятлов кричит: «Нажимай кнопку, будем расхолаживаться с аварийной скоростью!» Никакая человеческая фантазия не способна вообразить себе случившегося. И уж тем более разум не в силах понять, что -- все. Стержни-поглотители попросту некуда погружать, потому что реактора не существует -- улетел. Поэтому операторы начинают нажимать кнопки, «гнать воду», охлаждать реактор. Потом выбегают на улицу, видят графитовые блоки, валяющиеся на земле, -- и опять им в голову не может прийти, что это -- из взорвавшегося реактора. Им, прекрасно знающим обстановку на станции, в этот момент кажется, что это какой-то другой графит, привезенный для строящегося пятого блока. Все, что происходит в эти секунды, -- им кажется. И они бросаются спасать то, чего нет. Разум отказывается принять случившееся, потому что ничего даже отдаленно похожего никогда на Земле не происходило...
Говорят, что в тот апрельский день очень хорошо ложился загар на кожу. Некоторые загорали даже залезая на крышу. А вечером сообщили по телевизору, что на Чернобыльской АЭС произошла маленькая незначительная авария. Ничего страшного. Но мне почему-то тогда сразу показалось, что это не совсем правда. Книжки про защиту от атомного взрыва были моими любимыми, все были перечитаны по несколько раз и выучены наизусть.
Потом мы узнали, что особенно хорошо "загорела" Перикса (это рядом, где я сейчас живу), там до сих пор не растут огурцы в открытом грунте. Вообще, с тех пор огурцы в открытом грунте не росли лет 10-15 в Тамбове и западной части области. Сначала растут, а потом, когда листьев становится 8-10, в один момент желтеют и засыхают.
На абсолютно большей части территории города Тамбова радиация не превышает допустимых концентраций безопасности (ДКб): от 9 до 18 мкр/час. Лишь на улицах и огородах поселка Строитель и села Донское обнаружены небольшие участки с несколько повышенным уровнем радиации – от 20 до 24 мкр/час. В Тамбовской области в 1986 году, до чернобыльской катастрофы, радиоактивный фон был равен 8,96 мкр/час. Начальник облгидрометеоцентра С. Дудник оценил естественный фон (норму) для нашей области после чернобыльской катастрофы в 12 мкр/час («Тамбовская правда», 3 ноября 1989 г.). Российские ученые-онкологи (см. книгу главного онколога Минздрава А. Чаклина «Проблема века») считают естественным фоном (нормой) около 10 мкр/час.
В самом Тамбове концентрация радиации имела тенденцию к возрастанию от 10-12 мкр/час до 15-16 мкр/час с запада на восток. На возвышенных участках города (район Телецентра) она была наименьшей, в пониженных районах (район ул. Набережной) – наибольшей, но нигде не превышала допустимых концентраций безопасности (начальник штаба гражданской обороны Мичуринска А. Красов в «Мичуринской правде» от 18 июля 1992 года называет допустимой нормой безопасности по нашей области – 25 мкр/час).
Пока рано делать выводы о причинах подобного размещения радиационного материала в городе, но в качестве очень приблизительного предположения его можно объяснить смещением радиоактивного материала со стоком дождевых вод в сторону Цны. Некоторые географы Тамбовского пединститута связывают упомянутое размещение радиоактивного материала в соответствии с розой ветров в районе Тамбова. Но оба предположения требуют долгой и тщательной проверки. Отсутствие специальной аппаратуры не позволило определить природу радиационного излучения на территории Тамбова.
Завтра очередная годовщина. Интересная статейка. Решил выделить её в отдельный пост:
Скоро люди забудут о Чернобыле. Забудут, так и не узнав, что там произошло. Ибо наши представления о «катастрофе века» неверны в самой основе. Истинную картину случившегося восстановили российские ученые. Их выводы беспощадны, как скальпель хирурга: настоящей катастрофой стала не авария на Чернобыльской АЭС, а последствия ее ликвидации.
От перегрева в нижней части активной зоны реактора лопаются 1659 труб, по которым под давлением в 70 атмосфер циркулирует вода, которая в виде пара подается потом на турбины электростанции. Возникает реактивная тяга, достаточная, чтобы всю активную зону реактора (топливо, графит, стержни-поглотители) вместе с крышкой, «Еленой», -- по массе более 5000 тонн -- приподнять над землей. Сам реактор начинает работать как ядерный реактивный двигатель (вот откуда перерезанные, будто сваркой, металлоконструкции), его швыряет под крышу, где он и взрывается. Взрыв -- ядерный по своей физической природе, но слишком «медленный» по сравнению со взрывом атомной бомбы, а потому с точки зрения мощности -- мизерный. Порядка 0,01 килотонны. Рушатся крыша и стены. Бетонные блоки сыплются в опростанную шахту реактора. Следом за ними падает крышка, «Елена». В эти секунды (секунду) на пульте слышат глухие удары, гаснет свет, потом вновь загорается (автономное аварийное освещение). Дятлов кричит: «Нажимай кнопку, будем расхолаживаться с аварийной скоростью!» Никакая человеческая фантазия не способна вообразить себе случившегося. И уж тем более разум не в силах понять, что -- все. Стержни-поглотители попросту некуда погружать, потому что реактора не существует -- улетел. Поэтому операторы начинают нажимать кнопки, «гнать воду», охлаждать реактор. Потом выбегают на улицу, видят графитовые блоки, валяющиеся на земле, -- и опять им в голову не может прийти, что это -- из взорвавшегося реактора. Им, прекрасно знающим обстановку на станции, в этот момент кажется, что это какой-то другой графит, привезенный для строящегося пятого блока. Все, что происходит в эти секунды, -- им кажется. И они бросаются спасать то, чего нет. Разум отказывается принять случившееся, потому что ничего даже отдаленно похожего никогда на Земле не происходило...